Сирийская кампания 2015-16 и российская ближневосточная политика

Опубликовано: 26.03.2016

Вывод основной части российских военно-космических сил из Сирии озадачил многих как в России, так и за рубежом не меньше, чем их ввод в сентябре 2015 года.

Официальные источники, по сути, лишь повторяют и развивают основные тезисы президента В. Путина, объявившем о выполнении задач, которые ставились перед российским контингентом в Сирии.

5

Если подходить к данному вопросу буквально, то основные задачи российскими военными действительно были выполнены – Б. Асад остается у власти, наступление радикальной оппозиции (той самой «нерукопожатной» в лице ИГИЛ и ряда других группировок) на некоторых фронтах не только остановлено, но и обращено вспять. Это факт, с которым было бы глупо спорить, и последние успехи правительственной армии в районе Пальмиры, лишний раз подтверждают данное утверждение.

Также очень важно, что заявление о выводе российской авиации прозвучало накануне начала нового этапа переговоров в Женеве.

Таким образом стоит признать тот факт, что Москва, в общем-то, дала зеленый свет переговорам между Дамаском и оппозицией. Ведь на предыдущем этапе оппозиционные силы критиковали российские удары по их позициям и ставили условием прекращение бомбардировок для дальнейшего диалога.

***

И все же вывод войск показался довольно странным. Не случайно СМИ старательно описывали изумление мировых лидеров, таких как Б. Обама или Ф. Олланд. При этом мало кто обратил внимание, что так же изумлены оказались многие российские чиновники и политики.

Формальные объяснения со стороны официальных лиц не удовлетворяли интереса особо пытливых умов и в итоге только способствовали росту слухов и конспирологических рассуждений о смысле президентского приказа вывести ударную авиацию из Сирии. Писали и говорили о тайных соглашениях между Россией и США или Саудовской Аравией, о новом переделе мира и распределении территорий и много чего другого. Данный вопрос пока так и остается до конца не понятым, но, впрочем, данная статья не совсем об этом…

***

Не отрицая возможности договоренностей на высшем уровне и признавая ближневосточное направление в качестве второстепенного в российской политике, хотелось бы сосредоточить внимание на сирийской кампании России в контексте ее политики в регионе.

Главный вопрос, который следует обозначить, связан с ближневосточной стратегией Москвы и тем, как в него вписывается участие российских вооруженных сил в гражданской войне в Сирии. На протяжении двух десятков лет критики отмечали, что какой-либо стратегии у России на Ближнем Востоке практически не было.

Были экономические, иногда культурные связи со странами региона; участие в международных проектах по решению наболевших региональных проблем (будь то палестино-израильское урегулирование или вопрос с иранской ядерной программой). Но активной политики с поставленными задачами и целями в регионе, что могло бы предполагать возможность политического, или даже военного вмешательства, у России не наблюдалось. Таким образом, сирийская кампания 2015-16 вполне может рассматриваться как действие полноценного актора на Ближнем Востоке.

Предпосылки к этому «акторству» стали вырисовываться после начала «Арабской весны» и строились на негативном отношении к революционным переменам на Ближнем Востоке. Нечто подобное уже случалось в российской истории, когда Россия была одним из центров противостояния революционным переменам в Европе, в ходе так называемой «весны народов» 1848-49 гг.

***

В начале «Арабской весны» казалось, что революционный тренд приведет к кардинальным изменениям в политическом облике региона – и успех ждет тех внешних игроков, которые поддержат революционные изменения и смогут извлечь из них пользу. Отсутствие четкой стратегии и активных действий казались предвестником провала для России и тех стран, которые хотели сохранения «статуса кво». Конечно, в начале 2010-х Москва едва ли могла как-либо противостоять веяниям «Арабской весны» ни в египетском, ни в ливийском случаях. Но в Сирии обстоятельства сложились так, что малыми усилиями Россия получила возможность получить определенного рода дивиденды.

«Демократический транзит» по арабской земле, на который рассчитывали либерал-демократы, грезящие повторением восточноевропейских «бархатных» революций конца 1980-х, обернулся катастрофическими последствиями – и привел либо к ревизии авторитаризма, либо к хаосу. Причем, резонанс оказался куда более серьезным и затронул соседние регионы. В Европе же это и вовсе привело к потокам беженцев, увеличению террористической активности, и, не исключено, в будущем может привести к смене повестки дня на более консервативную и даже изоляционистскую.

***

Россия, осуществляя военную операцию в Сирии, не только боролась с революционными веяниями, но и обеспечивала сохранение своего присутствия на Ближнем Востоке. Потеря Сирии в случае падения Асада привела бы не только к удару по имиджу, но и, фактически, отбросила бы Россию на 60 с лишним лет назад, когда ее влияние на ближневосточный регион было совсем незначительным.

Вспомним, как в середине 1950-х конфликт Г. Насера с Западом вынудил его обратиться к СССР за помощью с поставками оружия. Затем последовал Суэцкий кризис 1956 г., который стал важным этапом расширения советского влияния в регионе. Вплоть до начала 1990-х Советский Союз оставался важным игроком на Ближнем Востоке, но после его распада российская внешнеполитическая активность на арабском направлении находилась на очень низком уровне. Режимы, по инерции сохранявшие экономические связи с Россией, пали в результате внутренних кризисов и внешних вторжений (Ирак, Ливия).

Казалось, что такая же судьба ожидает и Сирию, но ряд внутренних и внешних обстоятельств позволили Дамаску удержать часть сирийской территории под своим контролем. Трудно сказать, могла бы Россия пойти на военную операцию, скажем в 2012-13 гг., если бы ситуация на фронтах оказалась тогда так же плачевна для сирийских властей как весной-летом 2015 г. Безусловно, на принятие решения Москвой повлияли ухудшившиеся отношения с Европой и США из-за украинского кризиса. В этом смысле сирийская кампания стала для России частью «большой игры» на широком фронте от Балтики до Персидского залива.

***

Вмешательство в сирийский кризис вызвало волну критики, в том числе связанной с опасениями, что участие в конфликте на стороне Ирана и его союзников приведет к ухудшению отношений с арабским суннитским миром. Действительно, сегодня повестку дня в ключевых ближневосточных региональных организациях определяют суннитские монархии Персидского залива, которые сыграли существенную роль в поддержке повстанцев в Сирии.

В сирийском конфликте они находятся на другой стороне баррикад и не раз выражали недоумение или даже негодование, что Россия поддерживает шиитов в происходящем, по их мнению, суннитско-шиитском противостоянии. Но, на самом деле, прямое вмешательство России на стороне Дамаска и Тегерана, даже если и не лучшим образом повлияло на отношение к ней в суннитском мире – в не меньшей степени привело к повышению ее значимости в глазах политических элит Ближнего Востока. Эти элиты признали, что ключ к решению сирийского кризиса находится в Кремле. Это подтверждает факт участившихся в последнее время визитов и встреч между высокопоставленными представителями арабских стран и России.

Однако негативным результатом сирийской кампании стали испорченные отношения с Анкарой. Турция, несомненно, является важным игроком на Ближнем Востоке и, несмотря на сменившиеся тренды в «Арабской весне», все еще имеет серьезные рычаги влияния на региональные процессы. Конфликт двух государств ослабляет обе стороны, и, как это уже не раз бывало в истории, вполне может быть использован другими игроками в своих интересах.

***

Кроме того, не стоит забывать и о причинах, которые привели в действие маховик «Арабской весны». Ни хаос, ни возвращение новых диктатур не являются оптимальным вариантом развития ближневосточного региона.

В связи с этим нельзя не отметить, что от рефлексивных действий и тактических многоходовок было бы лучше перейти к планированию долгосрочной стратегии в регионе. Такой стратегии, которая бы строилась не только на умении использовать авиацию и флот – ибо подобного рода возможности предоставляются далеко не всегда – но и «мягкой силы» и эффективной дипломатии. И возможно, что вывод российских войск из Сирии мог бы стать одним из первых шагов на этом тернистом пути.

Гумер Исаев, кандидат исторических наук

Muslim Politic

Tags: 

Comments are closed.