События «арабской весны», наиболее явно проявившиеся в Тунисе и Египте, словно рикошетом задели и такое североафриканское государство как Марокко. Страна с населением более 32,5 миллионов человек, имеющая выход к Средиземному морю и Атлантическому океану, а также расположенная в непосредственной близости от Европы, не могла оказаться в стороне от геополитических коллизий.
Незавершенность политических процессов в арабском мире и сегодняшнее подвешенное состояние международных отношений делает Марокко одним из важных пунктов на политической карте мира, который вполне может оказывать влияние на ситуацию как в Европе, так и в Африке с Азией. В данном контексте события, происходящие в этой самой западной стране арабского мира, представляют немалые интерес и актуальность.
Причины протестов
В начале 2011 г. группа молодых марокканцев через социальные сети призвала своих соотечественников выйти на мирную манифестацию с требованиями проведения в стране широкой политической реформы. Одновременно с этим светским протестным движением (ставшим известным под названием «Движение 20 февраля») против властей выступила и организация «Справедливость и благочестие» – одно из самых влиятельных в Марокко религиозно-политических, близких к «братьям-мусульманам» движений. Призывы ее представителей также касались необходимости срочных изменений, прежде всего, исправления несправедливости, в т.ч. того факта, «что основные богатства страны принадлежат меньшинству». Таким образом, тысячи людей вышли на улицы с требованиями перемен и призывами ограничить прерогативы монарха. Большинство шествий были мирными, но в ряде городов они привели к столкновениям с полицией.
Очевидно, что выйти на улицы народ заставила хроническая нерешенность некоторых давно назревших проблем. И одной из главных сами марокканцы считают абсолютную власть короля. Хотя марокканцев, выступающих против монархии как таковой, на самом деле найдется немного. Но большинство – за режим, при котором исполнительная власть была бы передана правительству, сформированному по итогам свободных парламентских выборов. Один из лидеров оппозиции, представляющая профсоюзы, член руководства Объединенной социалистической партии Набиля Муниб так выразила претензии митингующих: «Нашим основным требованием было принять демократическую конституцию, соответствующую нормам международно признанной парламентской монархии… В то время как в стране монархия остается всеобъемлющей. Король остается руководителем всех исполнительных структур, и прежде всего – Совета министров… Нет реального разделения властей».
В экономическом плане Марокко разделяет большинство традиционных проблем тех арабских стран, которые не имеют больших сырьевых ресурсов. Очевидно, что даже хорошо растущей экономике, каковой была марокканская до мирового финансового кризиса, невозможно создать миллионы новых рабочих мест. Официальная безработица составляет 10% экономически активного населения, при этом среди выпускников университетов этот показатель выше почти вдвое. Кроме того, подавляющая часть населения очень чувствительна к колебаниям цен на топливо и продукты питания. Любое повышение цен приводит к тому, что широкие массы населения переходят в категорию крайне бедных. Естественно, что следствием этого становится мощный социальный взрыв.
Весьма чувствительна для Марокко и этническая проблема. Так называемое этническое меньшинство – берберы – составляют едва ли не большую часть населения. И проблема их этнического самосознания также является одной из ключевых. Все попытки властей «разрубить этот узел мечом», не признавая и запрещая изучение берберского языка, конечно же, только усугубляли ситуацию.
Но еще большая проблема для Марокко заключается в том, что за годы правления нынешнего монарха, в стране, фактически, сложилась параллельная экономика, основанная на преференциях приближенным короля. Так, французские журналисты Катрин Грасье и Эрик Лоран в своей работе «Король-грабитель», сравнивая деятельность короля-отца и короля-сына, утверждают, что «абсолютизм Хасана II касался исключительно политики и был направлен на обеспечение безопасности монархии и страны. Абсолютизм же его сына проявляется в первую очередь в его монополии в экономике и не сопровождается никакой политикой, призванной обеспечить будущее его династии». Высокопоставленные военные и сотрудники сил безопасности, а также лица, близкие к королевской семье, давно получили лицензии на морское рыболовство, эксплуатацию песчаных и мраморных карьеров, рудников, на продажу алкоголя… Одним словом, для них действуют «тысяча и одна привилегия, предоставленная королем некоторым своим подданным весьма щедро, произвольно и в условиях полной непрозрачности». Вероятно, монарх рассматривает эту систему как средство сохранения лояльности трону. Но очевидно, что выглядит это как обычная коррупция, причем на самом высшем уровне.
Несбывшиеся надежды
Все эти проблемные факторы и дали толчок февральским событиям 2011 года. На первый взгляд, казалось, что был дан старт процессу смены власти, аналогичному тем, которые привели к падению режимов Бен Али в Тунисе и Мубарака в Египте. Однако революционного переворота в Марокко не произошло. Практически не пошатнулось и положение местной элиты, несмотря на все демонстрации, массовые беспорядки в провинциальных городах, активизацию разнообразных протестных движений и оппозиционных групп. Даже несмотря на победу марокканских «ихванов» на парламентских выборах.
К превратностям «арабской весны» марокканские власти оказались готовы лучше многих своих коллег в регионе. Назревающие в обществе проблемы они осознали заранее и приняли ряд мер для их решения. Еще король Хасан II пытался найти пути развития, следование которым позволило бы не допустить стагнации экономики страны и обострения социальных проблем. Уже в 1993 и 1994 годах велись переговоры с лидерами Демократического блока, предлагавшими ликвидировать систему преференций для приближенных короля, которые серьезно тормозили и продолжают тормозить экономическое развитие страны. Король, как и его сын в наши дни, конечно, не смог отказаться от экономики, основанной на ренте, так как это затронуло бы социальные когорты, остающиеся опорой режима. И все же сын Хасана II, взойдя на трон в 1999 году, понимал необходимость модернизации страны и включения ее в мировой рынок. Для этого в экономике была создана вертикаль, на вершине которой находится королевский двор. Одновременно начали наводить порядок и на политическом поле путем создания «ручной» партии, получившей название «Партия подлинности и модернизма».
Не последним фактором, позволившим Марокко избежать революции, стала и опосредованная поддержка Запада. Согласно некоторым исследованиям, проанализировавшим эмблемы, употребляемые некоторыми молодежными движениями в Сербии, Грузии и Египте (например, изображение сжатого кулака), обнаружилось их значительное сходство, указывающее на наличие какого-то внешнего центра, обладающего организационными навыками и знанием сетевых технологий манипуляции общественным мнением. Такой кулак вначале был и на марокканских плакатах, но с транспарантов манифестантов он довольно быстро исчез. Интересно, что произошло это вскоре после заявления помощника госсекретаря США по политическим делам Уильяма Бернса, сделанного 27 февраля 2011 года в Рабате. Бернс сказал, что Марокко являет собой «модель реформ и демократизации». А через год экс-госсекретарь США Хиллари Клинтон в ходе официального визита в страну заявила, что Марокко достигло «значительного прогресса на пути демократии» и является «очень хорошей моделью для других стран». Тем самым для Марокко, фактически, была выдана гарантия на достаточно спокойное развитие событий. И действительно, марокканская версия «арабской весны» не привлекла такого внимания мировых СМИ, как тунисская или египетская.
Следует отметить и то обстоятельство, что Марокко является давним партнером Запада во многих сферах, в том числе оружейной. Так что здесь марокканский король явно мог рассчитывать на «милость» Брюсселя и Вашингтона. Достаточно сказать, что в ответ на приобретение у России алжирцами крупной партии истребителей Су-30 марокканцы закупили F-16 у американцев на сумму порядка 2,4 миллиарда долларов.
Контрмеры марокканских властей
Учитывая все это, в условиях невмешательства из-за рубежа марокканским властям удалось перехватить инициативу у «улицы», не допустить анархии и удержать контроль над страной. Уже в самом начале протестов король Марокко выступил с заявлением о своей «приверженности делу продолжения структурных реформ». Он подчеркнул, что его высшая цель – «обеспечение условий для достойной жизни всех марокканцев, особенно малоимущих, а также реализация всеобъемлющего развития, позволяющего создать продуктивные рабочие места для молодежи». Король пообещал выделить на продовольственные дотации почти 23 миллиарда долларов. В марте марокканский правитель объявил о проведении демократических реформ, в частности, о расширении полномочий премьер-министра и индивидуальных свобод…
Продолжение в части №2
Ильмутдин Гасанов, аналитический обозреватель портала
Muslim Politic