Продолжение. Начало в части №1: «Хроника событий и недальновидность саудовской элиты».
Непосредственно сама группировка, захватившая Заповедную мечеть, представляла собой радикализовавшуюся фракцию намного более крупного движения, основанного в Медине в середине 60-х и известного как «Джамаат ас-Салафийя аль-Мухтасиба» (ДСМ). ДСМ и его радикальное ответвление в лице «братства Джухаймана» были в числе первых проявлений особого типа саудовского ультраконсерватизма, который пережил Джухаймана и который до сих пор играет существенную роль в формировании политического ландшафта страны.
Идеология консервативного изоляционизма
Ультраконсервативные течения отличают определенные идеологические предпочтения, среди которых можно выделить:
а) излишне сильный акцент на внешние формы, в т.ч. и в обрядности;
б) проявление крайностей при совершении ритуальной практики;
в) открытое презрение к политике, вплоть до активной изоляции от государства и его институтов;
г) неодобрительное, часто враждебное отношение к любому инакомыслию или даже просто разночтению по тем или иным вопросам.
К примеру, приверженцы группировки Джухаймана были движимы общей убежденностью, что основные школы и течения в мусульманском мире – включая даже официальную доктрину религиозной элиты в самой Саудовской Аравии – нуждаются в очищении от инноваций и искажений. Также они были убеждены в необходимости ухода от атрибутов государства, что выражалось, в частности, в разрывании саудовских паспортов и иных подобных действий. Такого рода изоляционистские убеждения интеллектуально и организационно стоят отдельно от других, более адекватных современным реалиям форм саудовской оппозиции, например, движений типа «Ас-Сахва» («Пробуждение»).
Более близкими же к ультраконсервативной идеологии являются экстремисты «аль-каидовского» стиля, хотя между ними и нельзя поставить знак равенства. Однако некоторые их взгляды действительно совпадают. В частности, они также не приемлют политическую борьбу и полагают, что все, кто не придерживается их взглядов, являются либо отступниками, либо лицемерами и т.д. …Каждый может продолжить этот далеко еще не полный список обвинений.
«Джамаат ас-Салафийя аль-Мухтасиба» не имел официального руководителя и исполнительного органа, а управлялся консультативным советом из пяти-шести членов. Но в середине 1970-х Джухайман бин Мухаммад бин Сайф аль-Утайби, фактически, выдвинулся в этом движении на первые роли. Популярность в ДСМ Джухайман получил, в первую очередь, из-за своей харизмы и родословной. Дело в том, что его семья принадлежала к известному и большому племени Утайби, и Джухайман рос в достаточно строгой консервативно-традиционной бедуинской среде. Интересно, что даже имя будущего лидера экстремистов соответствовало его строгому окружению – арабское слово «джухайман» несет в себе смысл «строгости, мрачности, угрюмости и неодобрительности».
Исторические предпосылки
Еще одним фактором в пользу Джухаймана стало то обстоятельство, что его предки являлись членами движения ихванов, сыгравших в истории саудовского государства очень важную роль. (Здесь следует отметить, что саудовские ихваны не аналогичны братству «Ихван аль-муслимин», т.е. «Братьям-мусульманам». По большому счету сходство между ними лишь в названии, но никак не в методах борьбы).
Саудовские ихваны были бедуинами, выходцами из крупных племен Неджда, таких как Утайби и Мутайр. Они отличались своей глубокой религиозностью, но часто при этом уходили в крайности. Также они обладали и большим военным потенциалом. Зарождавшееся государство Саудитов удачно использовало это движение в целях своей территориальной экспансии. Дед Джухаймана Сайфаддин много раз участвовал в рейдах бедуинов под предводительством будущего короля Абдальазиза в период до возникновения государства Саудитов.
Когда же эта экспансия достигла границ земель британских колоний, Абдальазиз призвал к завершению военной кампании. Ихваны, которые уже итак были критически настроены к Абдальазизу из-за его связей с Западом и использования им современных технологий, были возмущены таким исходом дела. Тем более, что некоторые бедуинские лидеры также имели собственные политические амбиции, отвергнутые Ибн Саудом. В итоге, они отказались сложить оружие и в 1920 г. подняли восстание. После серии боев, силы бедуинов во главе с Султаном бин Биджадом и Файсалом ад-Давишем, старейшинами племен Утайби и Мутайр, были разгромлены в битве при Сбиле в 1929 году.
В этом восстании дед Джухаймана не участвовал. Но вот отец сражался на стороне лидера повстанцев Султана бин Биджада. Джухайман гордился подвигами своего отца и часто напоминал своим товарищам по ДСМ о подвигах старых ихванов. И он, несомненно, находился под их идейным влиянием. Однако многие из членов ДСМ не были бедуинами, как и многие бедуины – члены ДСМ не были выходцами из племен, сыгравших значимую роль в том восстании.
Поэтому было бы чрезмерным упрощением видеть в мятеже Джухаймана только воскрешение старых племенных претензий к режиму дома Саудов. Восстановление исторической памяти было лишь малой частью идей группы Джухаймана. Таким образом, ДСМ и «братство Джухаймана» все же правильнее рассматривать в контексте политических реалий Саудовской Аравии 1970-х, когда общество претерпевало быстрые социально-экономические преобразования и устойчивый процесс политизации.
Версии причин произошедшей трагедии
Официальный Эр-Рияд видел в Джухаймане продукт иностранного идеологического влияния. Эти заявления отчасти опирались на тот факт, что многие из арестованных экстремистов оказались египтянами. Но если ДСМ и контактировали с зарубежными организациями, то преимущественно с пакистанской «Ахль аль-Хадис» и египетской «Ансар ас-Сунна», которые характеризуются как аполитичные, ненасильственные движения. Соответственно, эти связи никоим образом не объясняют радикализацию Джухаймана, движение которого надо понимать все таки скорее как внутренний феномен Саудовской Аравии.
Другое, часто упоминаемое объяснение мятежа Джухаймана – это то обстоятельство, что лидер и его группа были апокалиптиками, которые ушли настолько далеко в своем убеждении о наступлении Конца света, что потеряли чувство реальности. Дело в том, что важный элемент идейных воззрений Джухаймана был связан с пришествием Махди[1]. Одно из его посланий было полностью посвящено этой теме. В тексте приводились все достоверные хадисы о Махди, привязывавшиеся автором к происходившим тогда на Аравийском п-ве событиям. Вероятно, что и Джухайман, и его ближайшее окружение действительно поверили в свою избранность и потому старались продемонстрировать свою непосредственную связь с приводившимися ими хадисами.
В конце 1978 г. Джухайман заявил, что он получил во сне подтверждение о том, что его близкий соратник аль-Кахтани якобы и есть «Махди». Одной из причин, по которой тот был «опознан в качестве Махди», было то, что он якобы обладал рядом его признаков. При этом то, что настоящий Махди не может действовать радикально-экстремистскими методами в концепцию сурового ультраконсерватизма, вероятно, просто не вписывается.
Еще одним аспектом, заслуживающим пристального внимания, является тот факт, что момент нападения на Запретную мечеть был выбран Джухайманом так, чтобы он совпадал с началом столетия по мусульманскому календарю. Это, вероятнее всего, было связано с еще одной концепцией, принятой в исламском вероучении. И связана она с «муджаддидами», т.е. «обновителями». Согласно данной концепции в начале каждого столетия в мусульманском сообществе появляется крупный ученый-обновитель. И вполне вероятно, что Джухайман попытался смешать две концепции, заключив, что начало нового столетия является подходящим моментом для приведения мусульман к присяге аль-Кахтани «в качестве Махди и муджаддида» одновременно.
То, что личная вера лидера группировки в аль-Кахтани была ошибочной, и то, что она была одним из весомых факторов, повлиявших на активизацию его деятельности, очевидно. В то же время следует отметить, что часть членов группы не верила в мессианское измерение идей своего лидера. Но они все же предпочли остаться в движении, в т.ч. и потому, что испытывали сильное чувство преданности к харизматичному Джухайману и его движению. А также потому, что были убеждены в правоте остальных аспектов идеологической платформы организации. Кроме того, сведение «братства Джухаймана» лишь к мессианскому аспекту отбрасывает из поля зрения вопрос о том, почему эта группировка смогла набрать столько силы именно в этот конкретный исторический момент. В этой связи движение Джухаймана должно рассматриваться сразу с нескольких позиций, а не с одной.
По этой причине не следует полностью отбрасывать и версию, согласно которой рабочий класс Саудовской Аравии, лишенный в то время гражданских прав, «восстал против богатой элиты». Ведь спустя несколько дней после случившегося Арабская социалистическая рабочая партия выразила мятежникам свою поддержку. А лидер Народного Союза на Аравийском п-ве описал нападение как часть «народной революции», целью которой является «установление республики и демократических свобод». Он заявил, что бои ведутся также и в других регионах: в Табуке, Медине, Наджране, Неджде.
К тому же, мятежники, захватившие мечеть в Мекке, большей частью были выходцами из бедных и дискриминируемых слоев общества. «Братство Джухаймана» действительно привлекало в свои ряды, главным образом, представителей маргинальных групп саудовского общества, в т.ч., и ставших оседлыми кочевников, а также жителей иностранного происхождения. В этой связи интересным является одно из посланий Джухаймана, посвященных взаимоотношениям с государством. В нем лидер экстремистов обвиняет саудовский режим в «сведении религии к средству гарантирования своих мирских интересов, принесении мусульманам зла и коррупции», добавляя, что в любом случае, некурайшитское происхождение дома Саудов лишает их права быть правителями мусульман. И ведь здесь мало с чем можно поспорить… Другое дело, что псевдомессианские убеждения членов группы, фактически, привели их к сектантству. А взятие на вооружение экстремистских, террористических методов сделало Джухаймана и его приверженцев явными преступниками.
Наследие Джухаймана
Как ни странно, но память о Джухаймане до сих пор жива в определенных кругах радикалов, вдохновляя их на периодические попытки возродить его движение. Уже сразу после трагических событий 1979 г. один из паломников, ставший невольным свидетелем этих событий, вернулся домой в Египет с листовкой группировки…
А в начале 90-х идеи Джухаймана возродились в определенных кругах и на территории самой Саудовской Аравии. В частности, группа молодых радикалов, видевших себя продолжателями идей Джухаймана, появилась непосредственно в Эр-Рияде. Движение расценивало государство, в целом, и его образовательную систему, в частности, как порочные и недопустимые. И это был всего лишь один из многих подобного рода кружков на территории Саудовской Аравии.
Выводы
Тщательный анализ того, что случилось в 1979 г. в Мекке, показывает, что простого объяснения причин произошедшей трагедии нет. При этом важным шагом для анализа является различение между ДСМ, с одной стороны, и группировкой Джухаймана, с другой. Что касается ДСМ, то его возникновение связано, пожалуй, с тремя важнейшими направлениями изменений саудовского общества в 1960-70-х гг.
Первое: это медленное, но настойчивое стимулирование роста консерватизма со стороны религиозной элиты, чувствовавшей утрату власти над все более открывающимся обществом.
Второе: приток новых идеологических течений, альтернативных установившемуся религиозно-политическому порядку.
Третье: социально-экономическая напряженность, явившаяся следствием ускоренной модернизации Саудовской Аравии.
Относительно же появления группы Джухаймана можно сказать следующее: по всей видимости группировка развивалась согласно классической модели радикализации, когда маленькая фракция порывает связи с более крупной и умеренной в ходе процесса политизации и внутренних конфликтов. И поведение такой малой фракции после разрыва, как правило, определяется идеологией и харизмой лидера, а также социально-экономическими и политическими факторами.
Мекканские события, таким образом, были абсолютно не связаны с восстанием шиитов в восточной провинции, совпавшие с ним лишь по времени. Однако сам факт таких разноплановых волнений внутри страны не мог не повлиять на взгляды и перспективы саудовских властей. Тем более, на фоне столь значимых событий как революция в Иране и вторжение СССР в Афганистан, произошедших за достаточно короткий промежуток времени.
Следует также сказать и о том, что влияние идей, исповедовавшихся Джухайманом, на саудовское общество глубже, чем, возможно, принято полагать. Подобного рода группировки существовали и, вероятно, продолжают существовать в Саудовской Аравии и сейчас. И немалую роль в этом, сами того не желая, играют и саудовские власти, которые после мекканских событий пришли к выводу, что только укрепление позиций религиозной элиты и его контроль над обществом способны предотвратить подобные трагедии в будущем. Однако, как показала трагедия в Мекке, такой подход вовсе не гарантирует стабильности.
И даже если ставка на кого-то будет сделана не в своей стране, а за рубежом, то это вовсе не означает, что такая политика не возвратится «бумерангом» обратно. И последний пример с группировкой ИГИЛ – наглядное тому подтверждение.
Ильмутдин Гасанов, аналитический обозреватель портала
Muslim Politic
[1] Последний преемник Пророка Мухаммада (мир ему), который появится перед Концом времен.