ИГ, США и Россия: война или дипломатия? (Часть I)

Не секрет, что Ближний Восток занимает особое место во внешней политике США. Соединенные Штаты, претендующие на роль единственной в мире сверхдержавы, присутствуют и влияют на политические процессы практически во всех регионах мира. Но Ближний Восток важен для США не меньше, чем Латинская Америка или Европа…

«Два в одном»

Едва ли не каждый американский президент считает своим долгом реализовать какую-то успешную для себя инициативу на Ближнем Востоке. Так, Дж. Картер заключил Кэмп-Дэвидские соглашения; Дж. Буш-старший частично сокрушил Саддама; Б. Клинтон временно помирил палестинцев и израильтян; Дж. Буш-младший объявил поход против «международного терроризма».

Б. Обаме тоже нужен был «подвиг» на Ближнем Востоке, чтобы вписать свое имя в историю региона. И если с мирными инициативами у США не ладится уже давно, то всё необходимое для войны найти не так уж и сложно. В этом отношении группировка ИГ – ценный кадр для американской ближневосточной политики.

США на Ближнем Востоке обычно воюют либо с «диктатурами», либо с «международным терроризмом». ИГ, фактически, является в данном случае средством «два в одном». При том, что появление этой группировки, в первую очередь, как военной силы, увеличивает напряжение в и так уже нестабильном регионе, внося коррективы в сложную геополитическую расстановку сил.

«Имиджевая» война

Если Россию упрекают в ведении «гибридной» войны на Украине, то специфика войны, которую ведут США против ИГ можно охарактеризовать следующими принципиальными свойствами.

Принцип первый: «имиджевая» война, война-шоу. Здесь определяющее значение имеет картинка: от демонстративных казней иностранцев боевиками до черно-белых видео с их ликвидацией. При этом, на самом деле, мир имеет весьма ограниченное представление о том, что же в действительности происходит на территории Ирака и Сирии.

Принцип второй: «воюем вместе». Со времен «Бури в пустыне» Буша-старшего, Соединенные Штаты стараются участвовать в конфликтах вместе с союзниками в составе возглавляемых Вашингтоном коалиций. Это облегчает бремя военных расходов, укрепляет военно-технические связи между союзниками, создает иллюзию «общего дела». Например, накануне событий 11 сентября 2011 года было много разговоров об утрате смысла НАТО как организации, но вскоре после терактов НАТО вернуло смысл существования, выступив единым фронтом в «защиту своего пострадавшего союзника».

Принцип третий: «война без потерь». Бесконтактная война, нанесение ударов с воздуха (часто посредством беспилотных летательных аппаратов) и вооружение местных сил. Курды и «умеренная сирийская оппозиция» получают вооружения и поддержку с воздуха.

Принцип четвертый: «победа без поражения противника». По сути, США вовсе не стремятся к полному уничтожению столь ценного регионального игрока как ИГ, ведь его можно развернуть против самых различных противников. Фактически, существование этой группировки держит «на привязи» большинство сопредельных государств.

Ирония заключается том, что ИГ является порождением всех тех процессов «Арабской весны», на которые многие идеалисты возлагали большие надежды. Но вместо модернизирующегося Ближнего Востока эфир заполнили кадры с боевиками, отрезающими головы чуть ли не в прямом эфире.

Эпатажные угрозы со стороны ИГ, демонстративные казни граждан западных стран — все это словно официальное приглашение к новому «крестовому» походу на Восток. Создается полное впечатление, что боевики нарочито демонстрируют свои зверства, чтобы сам американский президент объявил им войну. И он объявляет. Причем в день, столь значимый для каждого американца… 11 сентября 2014 года. Общество театрального шоу в действии.

Многие сейчас задаются вопросом: а может России следует откликнуться на призывы Обамы и предложить свои услуги для борьбы с экстремистами? Представители российской либеральной общественности уверены, что именно это и необходимо сделать. И в первую очередь, по сугубо имиджевым причинам – будто бы такой ход «возвратит» Москву в мировую политику, из которой Россия была якобы вычеркнута своими действиями в отношении Украины. Трудно оценить уровень наивности тех, кто полагает, что участие России в показательной акции на Ближнем Востоке что-то изменит в отношении к ней со стороны США. «Сколько волка не корми…». Да и сама постановка вопроса удивляет — России советуют выступить в роли «провинившегося вассала», которому нужно «выслужиться перед хозяином»?

Россия и США на Ближнем Востоке: противостояние

Сегодня, в условиях нового витка «холодной» войны и витка, вызванного вовсе не психологическими, а вполне реальными геополитическими причинами, какая-либо форма соучастия России в американских ракетно-бомбовых «миротворческих» инициативах на Ближнем Востоке едва ли окажется полезной. Причем, дело тут вовсе не в событиях на Украине или каких-то личных обидах Кремля.

Дело в политическом прагматизме. Россия обозначила свою позицию, и она заключается в том, что текущие события в Ираке — результат вторжения 2003 г. и плоды десятилетней оккупации Ирака, осуществлявшейся США и их союзниками. Россия никогда не поддерживала свержение Саддама, и вряд ли имеет смысл тратить свои средства, чтобы исправлять чужие ошибки. Ведь плодами от таких усилий все равно желает пользоваться лишь один Вашингтон. Да и новая коалиция вовсе не спешит что-либо исправлять, скорее, наоборот – своими действиями она еще в большей степени запутывает и так уже запутанную ситуацию в регионе. Возможный распад Ирака и Сирии, перекидывание пожара войны на Ливан, усиление конфликта между курдами и Анкарой – все это и многое другое завязывает все новые и новые узлы в странах Ближнего Востока, которые непонятно кто будет распутывать.

Участие России в совместных с США военных инициативах на Ближнем Востоке трудно было представить даже в короткую эпоху «равноправной дружбы» на рубеже 1980-90-х гг. В период своей максимальной слабости Россия позволила бомбить Ирак в 1991 г., не смогла противостоять его оккупации спустя десятилетие и не вмешалась в конфликт вокруг Ливии. И хотя во всех этих случаях наша страна получала предложение о совместных военных операциях, Москва всегда отвечала на них отказом.

Верной ли была такая политика? Чтобы ответить на этот не столь уж и сложный вопрос, достаточно всего лишь кратко рассмотреть военные ближневосточные инициативы Вашингтона в тех странах, которые представляли геополитический или экономический интерес для России, начиная с 2001 года:

2001 г. — операция против талибов в Афганистане. Россия поддерживала «антитеррористическую операцию», но в военные действия не втягивалась. Оказывала техническую поддержку афганской армии, разместила на своей территории объект материально-технической помощи (Ульяновск). Результат — резкий рост афганского наркотрафика при открытом попустительстве сил ISAF (сама Россия вышла на первое место в мире по потреблению героина), а угроза со стороны радикальных групп так в итоге и не была устранена.

2003 г. — вторжение в Ирак. Россия сдержанно критиковала вторжение в Ирак. Свержение Саддама привело к фактическому распаду Ирака и заложило основы проблем, с которыми сейчас сталкивается страна, в т.ч. появление ИГ. В результате вторжения Россия лишилась серьезного рынка, хотя следует признать, что сдержанная позиция России в ходе иракского конфликта позволила российским компаниям сохранить несколько контрактов в нефтедобывающей сфере.

2011 г. — поддержка вооруженной оппозиции в Ливии. Россия заняла сдержанную позицию. Но не использовала право вето при голосовании относительно резолюции №1973, которая открыла дорогу ракетно-бомбовым ударам по территории страны, что и решило исход гражданской войны. В итоге, Россия потеряла свои позиции в этом североафриканском государстве. При этом появление аналога ИГ в Ливии, скорее всего, является лишь вопросом времени.

2011-14 гг. — Россия в сирийском кризисе впервые отошла от «сдержанно-критической» позиции, выступив против любых форм внешних интервенций и поддержки оружием оппозиции со стороны США и других стран. Результат: официальный Дамаск сохраняет власть и контроль над большей частью Сирии. Российские позиции в Сирии пока сохранены. Хотя страна и погружена в хаос гражданской войны.

Таким образом, исторические реалии показывают, что пассивная поддержка или наблюдение за американскими инициативами на Ближнем Востоке оборачивались для России, в лучшем случае, сохранением части позиций, в худшем – утрате всего, что было.

Продолжение в части №2.

Гумер Исаев, кандидат исторических наук

Muslim Politic