Военные перевороты как часть истории мусульманского мира

Опубликовано: 20.07.2016

37

У сторонников «политического ислама» уже давно имеется зуб на военных. И это не случайно, ведь именно выходец из военной среды, Ататюрк, провозгласил курс на секуляризацию и упразднил Османский халифат. А египетские военные расправились с местными «ихванами». В Алжире же военные круги отменили выборы 1991 года, победу в которых одержали представители Исламского Фронта Спасения. Именно военные диктатуры в странах Ближнего Востока были главными гонителями представителей исламских политических движений на протяжении второй половины ХХ века.

Пожалуй, наиболее болезненно сторонниками «политического ислама» было воспринято смещение египетского президента Мохаммеда Мурси в августе 2013 года. Казалось, после свержения Хосни Мубарака эпоха военных в Египта завершена, но спустя всего лишь два года они снова вернулись, забрав себе всю полноту власти. Первый невоенный президент Египта, представитель гонимых прежде «Братьев-мусульман», был без труда свергнут после предъявления ультиматума.

И все же выводить аксиому из исторических примеров подобного рода антагонизма не вполне корректно. Далеко не везде военные были носителями националистической или секулярной идеологии – например, в Пакистане военный лидер Мохаммед Зия-уль-Хак, напротив, следовал исламской линии. А бессменный с 1989 года лидер Судана, бригадный генерал Омар аль-Башир, был покровителем известного идеолога «политического ислама» Хасана ат-Тураби и в 1991 году объявил о введении шариатских принципов в законодательство.

На самом деле, военные на Ближнем Востоке брали власть в свои руки задолго до Ататюрка. Так, египетские мамлюки, являясь военным сословием, еще в XIII веке захватили власть в Египте и правили им в течение нескольких сотен лет. Мамлюки были настоящими ревнителями веры и смогли защитить страну от монгольского нашествия. Однако постепенно их институт пришел в упадок – Египет превратился в поле боя между различными мамлюкскими кланами. Не удивительно, что приход османов был с радостью воспринят египтянами. Окончательная зачистка мамлюков Мухаммадом Али в 1811 году была также ни чем иным, как проявлением борьбы за власть.

Непростыми были и отношения между турецкими султанами и янычарами, которые в первой трети XIX века носили весьма драматический характер и завершились полной ликвидацией этого воинского сословия.

В ХХ веке конфликты между военными властями и неправительственными религиозными движениями носили скорее политический характер и были также связаны с борьбой за власть и влияние в обществе, нежели отражали какую-то свойственную военным неприязнь к религии.

Обычно военные выходили из тени, когда видели, что гражданские власти довели страну до кризиса. Утрата легитимности власти и поддержка «силового решения» народом – два важных условия для удачного путча. Нередко будущего военного диктатора назначал на свою беду сам глава государства: Пиночет и Сиси были министрами обороны у президентов, которых они же потом и свергли. При этом военные перевороты в странах Азии, Африки и Латинской Америки проходили по-разному. Где-то почти бескровно, как в 1969-ом в Ливии, где-то сопровождались массовыми убийствами, как в Чили в 1973-ом.

Говоря о неудачном пятом турецком мятеже, следует отметить несколько специфических особенностей, которые выделяют его из многих других аналогичных военных путчей как в Турции, так и во всем регионе. Начать следует с того, что действия мятежников носили явно демонстративный характер. Военные начали выступление около 22-00 в пятницу, когда большая часть граждан бодрствует, проводя время в местах отдыха или у телевизоров. Однако в течение всего вечера и ночи турецкие граждане получали информацию о происходившем из проправительственных каналов. То есть, стратегически важная задача обеспечения информационной изоляции не была решена. Тогда как события «арабской весны» показали, насколько важна мобилизационная роль медиа-ресурсов как традиционных телевизионных и радиоканалов, так и социальных сетей. В ходе неудавшегося турецкого путча телеканалы (за исключением TRT) продолжали вещание, а Интернет и социальные сети работали с незначительными сбоями.

В каких-то случаях такая беспечность со стороны путчистов может быть оправдана – например, когда авторитет власти настолько низок, что публичное ее попрание сапогами сделало бы армию еще популярнее в глазах народа. Поэтому мятежники обычно удачно выбирают момент – момент слабости политической власти, когда уровень ее популярности близок к нулю и вероятность выхода на улицу ее сторонников не высока. К примеру, последний из успешных ближневосточных переворотов в Египте 3 июля 2013 года произошел на фоне многомиллионных протестов против президента Мурси, которые прошли по всей стране в конце июня – начале июля 2013 года. Формально египетские военные реагировали на призывы недовольной части населения, а подыгрывавшие им СМИ смогли создать медиа-картинку «массового недовольства» правлением «братьев-мусульман». В случае с Турцией медиа оставались под контролем проправительственных сил и обеспечили победный эндшпиль, призывая к выходу на улицы народных масс. Некоторое время не работал государственный канал TRT, выйдя в эфир которого путчисты смогли заявить об успехе военного переворота. Но несколько других частных каналов, в том числе CNN Turk продолжали вещание. Именно они транслировали выступления премьер-министра и президента.

Турецкие путчисты не смогли выполнить и другого обязательного условия для удачного переворота – арестовать ключевых представителей власти. Были ли президент и премьер-министр предупреждены, либо среди путчистов были информаторы, но в результате никто из значимых представителей власти арестован не был. Президент Р. Эрдоган смог вовремя покинуть гостиницу в Мармарисе и вернуться в Стамбул, чтобы предстать живым и невредимым победителем путчистов. Тот факт, что он смог избежать ареста или гибели от рук мятежников, говорит о том, что турецкие спецслужбы могли быть в курсе относительно планов путчистов. Кроме того, в ближневосточной культуре удивительное избавление вождя от опасности является важным элементом в укреплении легитимности в глазах простого народа. «Чудесное спасение» Эрдогана от спецназа и истребителей, безусловно, стало одним из элементов торжественной победы над мятежниками.

Также удивляет небольшое количество военных, которые были задействованы в путче. Речь идет о нескольких танках, самолетах и вертолетах. Понятно, что вся эта техника смогла наделать достаточно шума в Анкаре и Стамбуле, но захватывать власть в сложившихся условиях такими силами кажется абсолютным безумием.

В связи с явными нестыковками и странностями получили распространение версии об инсценировке переворота турецкими властями. Поражение путчистов в Турции оказалась подарком для Эрдогана, о чем он практически сразу сказал после возвращения в Стамбул.    Возможно ли допустить версию, что власти и спецслужбы знали или догадывались о выступлении военных и даже дали им это сделать? По правде говоря, верить в это не хочется, но если это так, то это был очень рискованный шаг – шаг по лезвию бритвы…

В заключение хотелось бы отметить, что, несмотря на все плюсы, которые, вольно или невольно, заработали власти в своем противостоянии с оппозицией, ослабление военных как политически значимого института может плохо сказаться на обороноспособности страны. В мусульманской истории внутренние разборки между разными силами часто ослабляли общество и позволяли внешнему врагу воспользоваться ситуацией. Понимают ли это турецкие власти? От этого может зависеть будущее как самой Турции, так и всего региона.

Гумер Исаев, к.и.н., руководитель Санкт-Петербургского Центра изучения современного Ближнего Востока

Tags: 

Comments are closed.