Произошедшие в Сирии изменения могут помочь Турции стать ключевым пунктом транзита природного газа, считают эксперты аналитического центра Chatham House. При этом возобновляемые источники энергии могут стать перспективным путем для сотрудничества с новым сирийским режимом.
На данный момент многое еще остается неопределенным, но Турция, которая приняла большинство беженцев и поддержала победившую сторону, занимает лидирующую позицию в формировании будущего новой Сирии. Стоимость восстановления страны оценивается в 400 млрд долларов, и турецкие компании имеют все возможности для получения крупных контрактов.
Дипломатически Анкара могла бы использовать свою поддержку оппозиционеров для переговоров о выгодных оборонных соглашениях – повторив аналогичные соглашения с Азербайджаном, Катаром, Сомали и Ливией. Такие договоренности значительно расширили бы стратегическую глубину Турции в Восточном Средиземноморье.
Еще одну важную возможность представляет собой разграничение морских границ. Новое сирийское правительство может быть более сговорчивым в признании претензий на исключительную экономическую зону Турции (ИЭЗ) в Восточном Средиземноморье, что усилит позиции страны в продолжающихся спорах с Грецией и Кипром.
С экономической точки зрения планы Анкары заключаются в том, чтобы Турция стала ключевым транзитным пунктом между производителями газа на востоке и юге и рынками на западе. И ее существующая энергетическая инфраструктура обеспечивает хорошую основу для этих планов.
Так, Трансанатолийский газопровод, который является частью Южного газового коридора, доставляющего азербайджанский газ в Европу, уже демонстрирует пригодность Турции как транзитной страны.
Возможность появления нового стабильного сирийского государства создает для Анкары возможность извлечь выгоду из имеющегося потенциала. Создав газопровод к западу от Сирии и подключившись к существующей сети арабских газопроводов (связывающих САР, Иорданию и АРЕ), Турция могла бы предложить региональным производителям газа, таким как Израиль и Египет, более коммерчески выгодный маршрут на европейские рынки, чем существующие альтернативы СПГ.
Это, фактически, бросило бы вызов Восточно-средиземноморскому газовому форуму (EMGF) — альянсу, в который входят Египет, Израиль, Греция, Кипр, Палестина, Иордания, Италия и Франция.
Стабильность в Сирийской республике также могла бы позволить возродить давно замороженный проект трубопровода Катар-КСА-Иордания-Сирия-Турция. Наземный маршрут через САР к существующей турецкой инфраструктуре стал бы более короткой, технически более простой и экономически эффективной альтернативой.
Однако формирующаяся энергетическая архитектура сталкивается со значительными структурными и рыночными проблемами. Во-первых, создание стабильного, международно признанного правительства в Сирии пока еще остается не до конца определенным моментом. Во-вторых, спрос на газ в Европе после 2030 г. должен снизиться, а у международных финансистов, соответственно, снижается аппетит к инвестициям в инфраструктуру ископаемого топлива.
Даже при благоприятном политическом исходе в Сирии Турция стоит перед критическим выбором: продолжать ли реализацию планов по превращению в газовый хаб, добиваясь влияния через традиционную политику трубопроводов, что может столкнуться с уменьшающейся отдачей, или использовать существующий момент, чтобы позиционировать себя в центре перехода региона к чистой энергии?
При этом, по мнению экспертов, независимо от того, какой выбор сделает Анкара, это будет иметь решающее значение для ее будущего как регионального хаба, а также для всего энергетического ландшафта Восточного Средиземноморья.